Волонтеры Челкеля - Страница 77

— Слушай, Семен, — достаточно невежливо обратился Степа к вновь впавшему в раздумье Богоразу. — Ты это тогда насчет руки… ну, костей… неплохо сообразил. А теперь стреляли в голову — и ничего…

— А почему вы решили, что нужно стрелять в голову? — спокойно осведомился Богораз, как будто речь шла о рутинном научном эксперименте.

— Семен Аскольдович, может, не надо об этом? — перебил его полковник. — Госпоже Берг плохо…

— Нет, спасибо, — слабо улыбнулась девушка. — Мне лучше. Кроме того, мы — ученые — как известно, люди ненормальные. Впрочем, Николай Иванович, когда у вас при заходе на посадку не сработал двигатель, вы предпочли не диктовать по радио завещание, а целый час описывали поломку.

— Ракета могла не вернуться, — пожал плечами Лебедев. — В этом случае программа была бы сорвана, а эти подробности могли помочь.

— Коля, а как ты… ну… вернулся? — испуганно спросил Косухин.

— Часа через два двигатель удалось починить. Наталья Федоровна, а вы откуда это знаете?

— Я читала ваш отчет, — вновь улыбнулась Берг. — Я ведь теперь… Ладно, не будем об этом. Вернемся к нашим жутким подробностям.

— Ну, мне этот Венцлав… — Степа замялся, но затем все же решился и вкратце рассказал о поведении краснолицего и о страшном «допросе» на кладбище.

— Степа… — растерянно проговорил полковник. — И ты служишь этим… этим нелюдям?

— Да при чем здесь Венцлав! — взвился Косухин. — То есть при чем, но…

Степа сник и замолчал.

— Не надо, Николай Иванович, — проговорила Берг и легко погладила Степу по плечу. — Не забывайте, что я обязана вашему брату жизнью. Если бы он не догадался ударить этого… в сердце…

— Я подумал, — нерешительно начал Косухин. — Ну вот Семен говорил, что они не призраки… Значит, он должен как-то двигаться, ну, кровь, стало быть… А если в сердце…

Степа окончательно запутался и замолк.

— Из вас получится неплохой естествоиспытатель, господин Косухин, — кивнул Богораз. — Вы рассудили верно. А что касается мозга… Мне кажется, что мозг должен оставаться нетронутым, если этому Венцлаву нужно поговорить с… ну, не знаю, как назвать… А вот теми, кого вы видели, и Глебом Иннокентьевичем, похоже, управляли со стороны. В таком случае мозг не нужен, во всяком случае, не все его области. Извините, господа, я плохо соображаю, к тому же я наверняка заработал воспаление легких…

Богоразу дали хлебнуть спирту, после чего он немного успокоился. Между тем Арцеулов, которого тема беседы не привела в хорошее расположение духа, уже несколько раз выглядывал в окно. Особых перемен он не заметил — недвижные фигуры в высоких шлемах стояли почти вплотную к церкви, но не двигались с места, как будто чего-то ожидали…

— Господин полковник, — Ростислав еще раз заглянул в окно и бросил озабоченный взгляд на дверную задвижку. — Покуда у нас есть время, надо что-то придумать.

— Может, подождем до утра, — предложила Берг. — При свете солнца эти твари потеряют свою силу…

— Едва ли, — поморщился капитан. — Вспомните Иркутск. Да и утром к ним может подойти подмога. Похоже, нас просто караулят.

— Все-таки подождем, — решил полковник. — Мы не прорвемся, капитан. Нас слишком мало…

В церкви воцарилось молчание. Было слышно, как поскрипывает какая-то потревоженная балка, вдали еле слышно шумели кроны лиственниц, изредка среди пустого мертвого леса раздавался крик какой-то ночной птицы. Последний огарок уже начал мигать, и Степа соорудил из обломков доски подобие факела. Старое дерево горело плохо, но все же неровный мигающий свет позволял хоть что-то увидеть среди подступавшей тьмы. Внезапно тишину прорезал жуткий скрежет. Кто-то — или что-то — пытался расшатать бревна пола.

— Спокойно, господа, — Лебедев достал револьвер, знаком велев всем отойти от опасного места. — Похоже, снова началось…

Скрежет повторился, затем в пол стали чем-то бить. Удары были невероятной силы, словно кто-то лупил из неведомого подземелья огромным молотом. Дерево трещало, во все стороны летела щепа, и вдруг одно из бревен выгнулось и с грохотом выскочило из пазов.

— Если кто появится — стреляйте! — велел полковник. Арцеулов и Степа, держа оружие наготове, ждали, напряженно глядя в образовавшуюся в полу глубокую черную щель.

Удары прекратились, в глубине что-то зашуршало, и над черным отверстием показалась рука. Степа, заранее положивший палец на спусковой крючок, невольно отшатнулся — то, что появилось из тьмы, не было рукой человека. Она была темного, черно-зеленого цвета — огромная, покрытая толстыми витыми жилами, с маленькой, почти круглой ладонью, из которой торчали шесть растопыренных пальцев с длинными изогнутыми на концах когтями.

Рука нащупала край соседнего бревна, резко рванула его, послышался жуткий, ни на что не похожий вой, а затем из провала вылезла вторая шестипалая конечность. Кто-то невидимый сильными рывками пытался выломать бревно.

Арцеулов выстрелил, но пуля, легко скользнув по черной кисти, рикошетом отлетела в сторону. Вой послышался снова, и невидимый враг стал расшатывать бревно с удвоенной силой.

Арцеулов оглянулся в поисках выхода, но понял, что уходить некуда. Их враг знал, что делал, — плотное кольцо окружало церковь снаружи, а кто-то невидимый, но грозный, был готов ворваться изнутри. В голове мелькнула и погасла мысль о капитуляции. Сам капитан не собирался сдаваться, но помнил о девушке и вечно хворающем студенте, которые не должны были погибать на этой войне. Впрочем, подумав секунду-другую, Ростислав понял, что тем нелюдям, кто охотился за ними, живыми сдаваться нельзя. И мертвыми, добавил он мысленно.